Денежные знаки, выпущенные Камчатским облнарревкомом
по решению первого Петропавловского уездного съезда Советов
весной 1920 года

12 марта 1920 года в Петропавловске начал работу первый чрезвычайный уездный съезд Советов. На съезде было принято решение выпустить временные камчатские кредитные знаки. Деньги срочно требовались для погашения задолженности по заработной плате, а также для "хозяйственных и других заготовок".

Банкноты были четырех достоинств: 100, 250, 500 и 1000 рублей. Всего выпустили кредиток на три с половиной миллиона рублей.

По постановлению военревкома, тому, кто отказывался от приема камчатских кредитных знаков, грозил трибунал.

Особой красотой банкноты не отличались. Да и до того ли было!

На одной стороне, в центре, — герб Камчатской области, с вулканами и якорями. Над гербом и под гербом — надписи: "Обязателен к обращению в пределах Камчатской области" и "Подделка знака преследуется законом".

На обороте банкнот сообщалось: "Кредитный знак имеет хождение до 1 июня 1920 г. и разменивается на общие российские кредитные билеты". Под этим текстом шли подписи уполномоченных лиц.

"Да пошлет нам Бог кошмарное извержение!"

Жил-был вулкан на Камчатке. Не один жил, а вместе с братьями-сестрами - одной семьей. Семья была большой - 12 вулканов насчитывала. Ростом и фигурой все вулканы разными были - и богатыри под 5 тысяч метров, и невысокие, недотягивавшие и до З тысяч. Встречались среди них и стройные, и располневшие, и совсем исхудавшие (полуразрушенные). Характером они тоже все были разными - одни спокойными, другие - вспыльчивыми, но быстро отходчивыми, третьи, рассердившись на что-либо, долго тревожили окрестности.

Наш герой далеко от большой реки стоял, не всякий охотник мог его видеть. Да и тихо стоял маленький вулканчик на склоне своего брата-богатыря Камня. Даже ученые не обратили на него внимания, когда раздавали имена его братьям и сестрам. Так и стоял он - маленький, безымянным, пока время не пришло.

Однажды приехала на Камчатку молодая девушка с косичками. Издалека приехала, из Москвы. Вулканы исследовать. Это тогда случилось, когда в Ключах уже 9 лет вулканостанция работала.
Посмотрели руководители станции на девушку, на окрестности и поручили ей изучать тихий неизвестный вулкан Безымянный.
Первое их знакомство состоялось летом 1954 г. Вулкан с интересом взирал на девушку с молотком, которая излазила все куполы экструзии, не раз взбиралась и на вершину. То она отбивала молотком кусочки от его тела, то что-то записывала в полевой дневник, то сидела на плече вулкана и оглядывала окружающую их красоту - переливы солнца на склонах его братьев и сестер - Камня, Ключевской, Зиминых, Толбачиков, Плоских, их многочисленных деток, облака на голубом небе, заросли кустарников, леса у подножий вулканов, далекий шатер гиганта Шиша... Потом вулканологи уехали.

Вулкан привык к этой девушке с молотком. И чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание, 22 октября 1955 года после тысячелетнего перерыва разбушевался.
Изумленная, обрадованная, счастливая девушка с молотком появилась у подножия вулкана, а вулканологи зафиксировали новую активизацию Безымянного. Спустя какое-то время девушка вновь простилась с ним. Опять поразмыслив, он решил так прославиться, чтобы девушка никогда его не забывала.

Генриетта Евгеньевна Богоявленская.
Вулкан Безымянный
Июль 1956 год.




30 марта 1956 г. произошло катастрофическое извержение вулкана Безымянный. Высота вулкана уменьшилась на 200 м, образовался кратер глубиной 700 м. Продукты извержения до неузнаваемости изменили прилегавшие к вулкану окрестности. Через несколько дней после этого извержения в Англии наблюдались необычные по красоте закаты солнца - тонкий пепел, вынесенный вулканом в стратосферу, распространился вокруг земного шара и замутнил атмосферу...
После катастрофы в кратере вулкана начал расти лавовый купол, который, иногда взрываясь и частично разрушаясь, постепенно залечивал огромную рану на его теле.

Девушка с молотком, конечно же, приезжала изучать катастрофическое извержение вулкана. Книга, написанная по материалам этого извержения, прославила ее: отныне имена ее и вулкана всегда стояли вместе - Генриетта Евгеньевна Богоявленская и вулкан Безымянный.
С тех пор ее как магнитом тянуло к этому вулкану. Иногда раз в год, иногда - в несколько лет она обязательно приезжала к нему.

Пролетели 40 лет - Человек и Вулкан менялись обликом, характером. Время проносилось над ними, но преданность друг другу осталась.
С тех пор имя Безымянный стало широко известно: катастрофические извержения вулканов, при которых их постройки разрушаются мощными направленными взрывами, называют "извержения типа Безымянный".
В честь вулкана Безымянного вулканологи установили свой неофициальный праздник - День вулканолога - 30 марта. В этот день обязательно вспоминают вулкан Безымянный, Г. Е. Богоявленскую, вулканологов, ушедших и ныне здравствующих, и обязательно звучит любимый тост:
"Да пошлет нам Бог кошмарное извержение!"



Газета "Вести", №57(1231) за 30.03.1996 г.
Гирина О.А

что за крейсер без медведя?))

10 октября 1894 года
"...на переходе пришлось неожиданно спустить вельбот ,чтобы спасти упавшего за борт медведя,который через 5 1\2 минут благополучно был возвращён на вельбот и доставлен на крейсер..."

Извлечение из рапорта командира крейсера "Забияка". капитана II ранга Гаупта. "Морской сборник", 1895 г, № 5

"Последний подъём Андреевского флага"

Ясным утром 2 ноября 1922 г. в 7 часов 45 минут горнист стоявшего на внешнем рейде «Магнита» сыграл «большой сбор». Вахтенный начальник мичман М.И. Никифоров...
...скомандовал: «Гардемарины и команда на шканцах, во-фронт!» Через несколько минут на юте выстроились офицеры, на правых шканцах — первая вахта команды и гардемарины, на левых шканцах — вторая вахта команды.
Следующая коман­­да: «Смирно, господа офицеры!» дала знать, что командир корабля лейтенант Д.А. фон Дрейер вышел на палубу. Он обошел строй офицеров, принял рапорты от старших специалистов и старшего офицера, поздоровался с гардемаринами и командой.
Дальнейшее ярко и эмоционально излагает один из очевидцев, укрывшийся под псевдонимом «Магнитец» (эти воспоминания были опубликованы в 1940 г. в Шанхае):
«Раздается тихий, но ясный голос вахтенного начальника: «Без пяти минут восемь, господин лейтенант». Сигнальщики у кормового флага и гюйса на баке замерли в ожидании. Горнист, приложив мундштук к губам, «греет» горн, чтобы тот не «скиксовал». «На флаг и гюйс!» — раздается бодрая команда Миши (вахтенного офицера М.Н. Никифорова. — С.Г.), и все взоры обратились на корму.
«Последний подъем родного флага в водах Камчатки, в водах российских… последний, — невольная мысль у всех на уме, — мы последний корабль под славным Андреевским флагом в российских водах, на родине…»
«Флаг и гюйс поднять!» — командует мичман Никифоров, чем нас всех отрывает от мыслей об уходе…
Как-то резко сорваны фуражки, и взоры всех устремились на корму, где флаг, затрепетав в налетевшем легком шквале, распустившись за поручни юта по ветру, открыл свой голубой Андреевский крест и медленно-медленно пошел кверху.

Андреевский флаг… наше святое знамя, флаг Петра Великого, адмиралов Сенявина, Ушакова, Нахимова, Завойко, Макарова и Колчака, во всей своей красе распустился в последний раз на российском корабле, в российских водах далекой окраины нам всем дорогой и милой Родины… Последний флаг…

Сколько мыслей роится в голове каждого, стоящего на палубе корабля «Магнит», готового покинуть, и быть может навсегда, родные воды… Последний флаг…
Замолк горнист… «На-кройсь! — опять командует Миша. — Гардемаринам и команде — разойтись!»
Закончен последний подъем флага «с церемонией» в водах российских Дальнего Востока и Камчатки, отошел в историю - и навсегда. Этот обычай — церемониал, повторявшийся изо дня в день во всех уголках нашей необъятной Родины, где бы ни находился хотя бы один российский корабль…»
«Флаг сочетания белого цвета правды и чистоты и синего — цвета лазурного моря и неба. Этот флаг своим косым крестом, крестом Св. Андрея Первозванного, был всегда нам символом служения Родине, служения честного, бескорыстного и верного, по заветам Великого Петра и Адмиралов Российских от времен Гангута и до последних дней жизни адмирала Колчака».

"Последний подъём Андреевского флага"

"...Мало кто знает, что последний корабль под Андреевским флагом покинул русские берега, выйдя из нашего Петропавловска. И случилось это в четыре часа дня 2 ноября 1922 г. Этим кораблем стал 900-тонный «Магнит», построенный для обслуживания Владивостокской крепости в качестве тральщика крепостного минного батальона в 1911 г. Корабль длиной 33,6 м был вооружен двумя орудиями небольшого калибра.

Единственным видом транспорта, связывавшим Камчатку с остальной Россией в первой половине ХХ в., являлись пароходы. В годы гражданского противостояния их число, принадлежавшее главному снабженцу полуострова - Добровольному флоту, заметно сократилось. Это заставило приморские власти, которым традиционно подчинялся полуостров «в силу естественного географического положения», прибегнуть к использованию для этих целей военных кораблей, в том числе и «Магнита», переименованного в «канонерскую лодку».

Корабль обходил охотско-камчатское побережье в июле и августе 1920 г. 16 августа он пришел в Петропавловск. В воскресенье 22 августа команда «Магнита» совместно с городскими любителями сценического искусства устроила театральный вечер. Его гостям показали драму в одном действии «Любовь шута», водевиль «Кисонька» и дивертисмент, а по окончании устроили танцы. Весь сбор моряки передали местному обществу «Просвещение». 4 сентября «Магнит» отправился на Командоры, затем, выгрузив там продовольствие, вернулся во Владивосток.

Корабль посещал полуостров и в следующем году. 27 июля 1921 г. действовавший в Петропавловске большевистский облнарревком, получивший сведения о том, что «Магнит» готовится выйти на Камчатку, обсуждал меры противодействия возможной высадке с него вооруженного экспедиционного отряда. Облнарревком полагал, что канонерка идет с целью «захвата власти и отторжения Камчатки от Советской России».

Облнарревком, объявив себя избранным «всеми трудящимися области на Третьем областном съезде Советов, признавая за собой всю полноту власти», постановил не допустить высадки с корабля никого, кроме местных жителей, возвращающихся домой «с явно миролюбивыми намерениями». В случае прибытия на «Магните» вооруженного отряда решено было вступить с ним в переговоры «по недопущению высадки такового отряда, но если эти способы борьбы окажутся недостаточными, Комитет будет вынужден прибегнуть к оружию против захватчиков, посягающих на законную власть, избранную всеми трудящимися Камчатки…»

«Магнит» вышел с грузами из северного японского порта Хакодате (места, откуда на Камчатку в то время завозилось наибольшее количество продуктов, предметов снабжения и промыслового вооружения) 2 августа, спустя десять дней он зашел в Петропавловск. Во время этого плавания «магнитцы» оказали помощь терпевшей бедствие шхуне «Чайка». Вместо ожидаемого экспедиционного отряда на канонерке прибыли двенадцать человек промыслового надзора. Их отправило владивостокское Управление рыбных и морских звериных промыслов Дальнего Востока, работавшее при антибольшевистском правительстве братьев Меркуловых, пришедшем к власти в мае 1921 г. Одной из целей прибытия корабля было снабжение Командорских островов и контроль за состоянием их пушного хозяйства. Это национальное богатство рассматривалось противодействующими сторонами как источник средств для продолжения междоусобной борьбы.

15 августа 1921 г. облнарревком уведомил ревкомы островов о том, что после состоявшейся 22 марта 1921 г. передачи Камчатской области из состава Дальневосточной республики в РСФСР управление Командорами перешло к нему и центральному советскому правительству. Поэтому теперь всю добытую пушнину следовало сдавать облнарревкому, намеревавшемуся реализовать ее при участии аборигенов. Без его разрешения запрещалось передавать шкурки кому бы то ни было «под страхом ответственности перед законами Советской Республики».

Облнарревком требовал не допустить сдачи пушнины на «Магнит». В случае попытки насильственной «экспроприации» населению предлагалось «применить в действие оружие, кого следует — арестовать и выслать областному комитету с первым отходящим с островов пароходом». Облнарревком указывал, что часть продовольствия и материалов, шедшие на «Магните», были заготовлены распущенным Рыбосоветом, действовавшим до меркуловского переворота, а другая их часть, погруженная в Хакодате, закуплена на областные средства.

Владивостокское «Управление…» объявлялось «органом самозваным, никем не признанным». Поэтому оно и следовавший на судне надзор считались не имеющими «никакого отношения к идущим на «Магните» продовольствию и материалам, тем более к Командорским островам и Камчатской области в целом». Командорцы извещались о том, что вскоре к ним должен подойти зафрахтованный облнарревкомом частный пароход «Тунгус», принадлежавший капитанам Ставракову и Крахмалеву, со снабжением, заготовленным при участии представителей островитян.

«Тунгус» зашел в Петропавловск 8 сентября. На нем в качестве «командированного по снабжению» отправился представитель облнарревкома А.С. Лукашевский. Судно доставило на острова дрова, товары и продовольствие на сумму 90 тыс. золотых руб.

Так как небольшой «Магнит» не взял с собой всего необходимого островам, то 1 августа 1921 г. владивостокское «Управление…» заключило в Хакодате с фирмой «Демби и КО» договор о дополнительной поставке. В счет частичной оплаты товаров оно выделило 7 000 иен, засчитав остальную сумму недоимками фирмы и ее платежами по арендуемым промыслам. Демби обязался завезти на острова на своем или арендованном пароходе продукты и 200 тонн угля.

Вот так «совместными» усилиями «красных» и «белых» были обслужены Командорские острова в 1921 г. В результате оказалось, что они «в этом году снабжены так, как не снабжались уже многие годы».

Осенью 1921 г. власть в Петропавловске сменилась: облнарревком ушел партизанить в сопки, а главой новой администрации, подчинявшейся правительству братьев Меркуловых, стал известный на полуострове рыбопромышленник Х.П. Бирич, именовавшийся «особоуполномоченным Временного Приамурского правительства в Охотско-Камчатском крае» и прибывший в город конце октября 1921 г.

16 июня 1922 г. Х.П. Бирич обратился к Приамурскому правительству с просьбой об отправке на Камчатку медикаментов, «отсутствие которых резко ощущается населением этой далекой окраины». 30 июня стало известно, что «правительством сделаны распоряжения о посылке на Камчатку провианта и предметов первой необходимости для населения. Снаряжены три парохода, которые ожидаются на днях в Петропавловске: «Магнит», «Батарея» и транспорт «Охотск».

К середине 1922 г. морякам Сибирской флотилии, базировавшейся во Владивостоке, как и большинству других лиц, разделявших «белую» идею, было ясно, что неравная борьба с советской властью вскоре будет проиграна. Тем не менее, большинство патриотов продолжали выполнять свой долг. Моряки по-прежнему охраняли северо-восточные окраины страны от хищников. Последних привлекали морские бобры, котики и голубые песцы Командорских островов, камчатская пушнина, рыба, золото и другие богатства. Они варварски уничтожались и безнаказанно вывозились.

Ослаблением государственной власти в стране, занятой гражданской бойней, воспользовались и соседние страны, переставшие считаться с часто сменяющимися местными правительствами, не обладавшими ни авторитетом, ни реальной силой для борьбы с хищничеством и самоуправством, которое дошло до того, что даже были организованы особые комиссии по изучению богатств Камчатки и Чукотки и началось их «обследование».
Командующий Сибирской флотилией контр-адмирал Ю.К. Старк в июне 1922 г. назначил для охраны побережья канонерскую лодку «Магнит». Небольшому кораблю предстояло совершить сложное плавание у берегов Камчатки, в Беринговом проливе и Северном Ледовитом океане. Подбор экипажа производился с учетом серьезности и ответственности этой экспедиции. Офицерский и личный состав назначался на канонерку по трем признакам: «марсофлотству», наличию морских знаний и опыта и личному удальству.

Командовал «Магнитом» лейтенант Д.А. фон Дрейер, уже совершивший в 1921 г. поход на Камчатку и Командоры. Ему и предоставлялось право выбора офицеров и команды, правильность которого позволила бы отчасти возместить те недостатки корабля, которые невозможно было исправить по техническим или финансовым соображениям.

Помимо охранных функций, на «Магнит» возлагались и задачи учебного корабля: на нем в поход шли приобретать морской опыт гардемарины, занимавшиеся по программе Морского корпуса. Для их теоретического и практического обучения из состава офицеров канонерки были выбраны и назначены преподаватели-инструкторы. Занятия на корабле регулярно шли в течение всего плавания, независимо от действий на побережье.

Подготовка к плаванию началась весной 1922 г., еще до официального назначения «Магнита», и продлилась три месяца. В ней принимал участие весь экипаж: от командира до младшего матроса-добровольца, а также персонал Владивостокского военного порта.

Перед отправлением в дальний поход корабль участвовал в операциях, которые Сибирская флотилия вела вдоль побережья Приморской области и острова Сахалин. После этого «Магнит» принял во Владивостоке небольшие запасы снабжения и провизии, пополнить которые намеревались в Японии. 22 июня 1922 г. состоялся инспекторский смотр, произведенный адмиралом Ю.К. Старком, пожелавшим экипажу успешного выполнения задания и возвращения домой. В десять часов утра канонерка отдала конец с бочки и покинула Владивосток, чтобы, как потом оказалось, больше никогда туда не вернуться.

В Петропавловск «Магнит» зашел в воскресенье 6 августа 1922 г. На нем прибыло пополнение для команды стоявшей в Петропавловске канонерской лодки «Свирь», промысловый надзор во главе со старшим смотрителем рыболовства В.Л. Дымским и доверенный торговой фирмы «Чурин и КО».

В ночь на 11 августа моряки «Магнита» участвовали в тушении пожара в порту, начавшегося на стоявшей у пристани шаланде с горючим. Приказом особоуполномоченного Х.П. Бирича 16 августа 1922 г. отличившимся объявлялась «сердечная благодарность за распорядительность, находчивость и самоотверженную деятельность». После стоянки корабль отправился на Командоры, а 2 сентября вернулся в порт. Через неделю он вновь вышел в море.

В августе 1922 г. гражданская администрация области во главе с Х.П. Биричем была заменена военными: это произошло вследствие прихода к власти во Владивостоке генерала М.К. Дитерихса. Правительство Дитерихса назначило на Камчатку генерал-майора П.М. Иванова-Мумжиева. До прибытия генерала в Петропавловск его обязанности исполнял начальник Петропавловского гарнизона капитан 1-го ранга Б.П. Ильин.

Не имея возможности справиться с партизанами, блокировавшими Петропавловск на суше, белое командование намеревалось сделать это со стороны моря, где располагало значительными силами. 20 августа Б.П. Ильин, руководивший всеми белыми воинскими силами на Камчатке, подписал обращение к красным партизанам, предлагая им сложить оружие. Отказывавшимся это сделать он обещал «конец… с первыми же морозами, так как я сожгу все деревни, жители которых оказывают вам приют. Военный корабль сметет их в пять минут до основания. И в первую очередь пойдут деревни Халактырка и Жупаново. Жалеть женщин и детей мне не приходится, коль скоро они явятся отродьями такого преступного племени».

23 сентября 1922 г. в Усть-Камчатске заседали волостной и сельский советы совместно с военным советом и госполитохраной (контрразведкой) красных, обсуждавшие меры по защите селения от «банд из г. Петропавловска». От пассажиров, приехавших на японском экспрессном пароходе «Кобе Мару», они получили сведения о том, что в город прибыли воинские подкрепления, а «Магнит», ушедший на Командоры, на обратном пути может направиться в Усть-Камчатск.

В сентябре 1922 г. «Магнит», выйдя из американского порта Ном на Аляске, направился к острову Врангеля, давно оспаривавшемуся у России Англией, воспользовавшейся ослаблением русской государственной власти и попытавшейся отторгнуть его. Целью этого плавания стало восстановление российского владения островом и подъем на нем Андреевского флага. В двадцатых числах сентября, пройдя мыс Дежнева, «Магнит» около двух суток ждал перемены северных ветров, нагнавших массу льдов в Берингов пролив, через которые он не смог пробиться.

Вторую попытку преодолеть льды корабль предпринял через несколько дней, но она тоже оказалась безуспешной из-за постоянных северных ветров. Не удалось это сделать и в последующем, более того, льды начали угрожать целости корпуса «Магнита». Ввиду отсутствия надежд пробиться сквозь ледовые заторы и необходимости вернуться на охрану берегов Камчатки корабль был вынужден оставить северные воды (права России, уже советской, на остров были восстановлены в 1924 г. экспедицией на канонерской лодке «Красный Октябрь» под руководством Б.В. Давыдова).

«Магнит» в очередной раз вернулся в Петропавловск 25 октября 1922 г. Как оказалось, это плавание стало последним, совершенным в российских водах под Андреевским флагом. Корабль привез местному гарнизону 990 пудов оленины и обмундирование для воинских частей. В воскресный день 29 октября его команда провела в городском Народном доме традиционный танцевальный вечер, привлекший множество горожан. Такой же праздник намечался и на среду 1 ноября. Однако ему состояться было уже не суждено…

25 октября 1922 г. Владивосток заняла красная 5-я Дальневосточная армия. В столице Приморья установилась советская власть. Утром 1 ноября в Петропавловск на имя капитана 1-го ранга Б.П. Ильина пришла телеграмма от морского агента в Токио адмирала Б.П. Дудорова, извещавшая, что командующий Сибирской флотилией контр-адмирал Ю.К. Старк ушел из Владивостока с верными ему кораблями, войсками и беженцами в корейский порт Гензан.

Вечером генерал-майор П.М. Иванов-Мумжиев вызвал городского голову и официально сообщил ему о том, «что город Петропавловск, по причине падения города Владивостока и с ним власти правителя Дитерихса, будет местным отрядом, во главе с представителями правительства, покинут, и власть в городе передается Петропавловскому городскому самоуправлению».

На видных местах было расклеено обращение к населению города. В нем говорилось, что власть передается городской Думе Петропавловска, а покидающие город граждане и воинское командование желают остающимся стойко перенести ниспосланное свыше испытание, что уходящие духовно всегда будут с Россией и никакая сила не вырвет из их сердец любовь к своей стране и ее народу. Обращение привлекло толпы любопытных.

Ясным утром 2 ноября 1922 г. в 7 часов 45 минут горнист стоявшего на внешнем рейде «Магнита» сыграл «большой сбор». Вахтенный начальник мичман М.И. Никифоров...

...скомандовал: «Гардемарины и команда на шканцах, во-фронт!» Через несколько минут на юте выстроились офицеры, на правых шканцах — первая вахта команды и гардемарины, на левых шканцах — вторая вахта команды.

Следующая коман­­да: «Смирно, господа офицеры!» дала знать, что командир корабля лейтенант Д.А. фон Дрейер вышел на палубу. Он обошел строй офицеров, принял рапорты от старших специалистов и старшего офицера, поздоровался с гардемаринами и командой.

Дальнейшее ярко и эмоционально излагает один из очевидцев, укрывшийся под псевдонимом «Магнитец» (эти воспоминания были опубликованы в 1940 г. в Шанхае):

«Раздается тихий, но ясный голос вахтенного начальника: «Без пяти минут восемь, господин лейтенант». Сигнальщики у кормового флага и гюйса на баке замерли в ожидании. Горнист, приложив мундштук к губам, «греет» горн, чтобы тот не «скиксовал». «На флаг и гюйс!» — раздается бодрая команда Миши (вахтенного офицера М.Н. Никифорова. — С.Г.), и все взоры обратились на корму.

«Последний подъем родного флага в водах Камчатки, в водах российских… последний, — невольная мысль у всех на уме, — мы последний корабль под славным Андреевским флагом в российских водах, на родине…»

«Флаг и гюйс поднять!» — командует мичман Никифоров, чем нас всех отрывает от мыслей об уходе…

Как-то резко сорваны фуражки, и взоры всех устремились на корму, где флаг, затрепетав в налетевшем легком шквале, распустившись за поручни юта по ветру, открыл свой голубой Андреевский крест и медленно-медленно пошел кверху.

Андреевский флаг… наше святое знамя, флаг Петра Великого, адмиралов Сенявина, Ушакова, Нахимова, Завойко, Макарова и Колчака, во всей своей красе распустился в последний раз на российском корабле, в российских водах далекой окраины нам всем дорогой и милой Родины… Последний флаг…

Сколько мыслей роится в голове каждого, стоящего на палубе корабля «Магнит», готового покинуть, и быть может навсегда, родные воды… Последний флаг…

Замолк горнист… «На-кройсь! — опять командует Миша. — Гардемаринам и команде — разойтись!»

Закончен последний подъем флага «с церемонией» в водах российских Дальнего Востока и Камчатки, отошел в историю - и навсегда. Этот обычай — церемониал, повторявшийся изо дня в день во всех уголках нашей необъятной Родины, где бы ни находился хотя бы один российский корабль…»

«Флаг сочетания белого цвета правды и чистоты и синего — цвета лазурного моря и неба. Этот флаг своим косым крестом, крестом Св. Андрея Первозванного, был всегда нам символом служения Родине, служения честного, бескорыстного и верного, по заветам Великого Петра и Адмиралов Российских от времен Гангута и до последних дней жизни адмирала Колчака».

У деревянной свайной пристани в Ковше грузился старый, заслуженный, потрепанный тридцатипятилетней службой пароход Добровольного флота «Сишан». Он принимал на борт всех желающих покинуть полуостров. В числе последних находились не только пришлые люди — «мурки», как их называли местные жители, но и аборигены полуострова, спасавшиеся от красного террора, оставлявшие свои хозяйства, семьи, родных и добровольно обрекавшие себя на полную неизвестность. На пристани толпились горожане и жители окрестных селений, некоторые плакали. С разных сторон слышались возгласы: «Зачем вы нас покидаете? Ведь мы-то были с вами и поддерживали вас, как могли и умели!»

Известный камчатский общественный деятель, в тот момент руководитель канцелярии генерала П.М. Иванова-Мумжиева, А.А. Пурин предпринял последнюю попытку связаться с помощью Петропавловской радиостанции с руководителями остатков белого движения на северо-востоке России генералом А.Н. Пепеляевым в Аяне, С.М. Соколовым в Охотске и полковником В.И. Бочкаревым в Наяхане, чтобы информировать их о занятии красными Владивостока, выяснить их намерения и планы. Все попытки оказались безуспешными: ни одна из этих радиостанций на вызовы не отозвалась. Находившиеся здесь оказались предоставлены сами себе, оставшись без кораблей и связи. Большинство из них были обречены на гибель.

С берега вернулся и был поднят на палубу последний моторный катер, доставивший на борт канонерки отдельную морскую десантную роту во главе с ее командиром лейтенантом Сеньковским, а также часть воинских чинов гарнизона Петропавловска. Теперь их связь с родной землей прервалась навсегда.

В четыре часа дня с «Магнита» раздался орудийный выстрел — сигнал эвакуации, раскатившийся прощальным салютом по пространству Авачинской губы, отразившись от обрамлявших ее гор. «Сишан» медленно выходит из Ковша. На его борту находятся четыре сотни человек. Пароход пристраивается к «Магниту» и под его охраной выходит в беспредельную ширь Тихого океана. Собравшиеся на палубе видят, как удаляющийся город постепенно тонет в вечерней мгле…

Часть устаревшего вооружения уходящие войска выбросили за борт: вскоре у пристани в Ковше выловили десяток винтовок системы Бердана без затворов. По сообщению местной газеты, 2 ноября около четырех часов дня «действительно все правительственные чины, их отряды и некоторые из граждан на пароходах «Сишан» и «Магнит» снялись с якоря и, выйдя из бухты, направились в южное от Петропавловска направление».

Канонерская лодка и пароход двинулись в Хакодате. Отсюда «Магнит» с капитаном 1-го ранга Б.П. Ильиным ушел в Гензан на соединение с отрядом контр-адмирала Ю.К. Старка, 24 октября 1922 г. оставившим Владивосток, а «Сишан» в январе 1923 г. вернулся во Владивосток.

Последний командный состав «Магнита» при уходе из камчатских вод включал: командира лейтенанта Д.А. фон Дрейера, старшего офицера лейтенанта Ю.А. Степанова, старшего штурмана мичмана П.Н. Волчанецкого, младшего штурмана мичмана М.Н. Никифорова, вахтенного начальника и ротного командира лейтенанта М. Подиметопуло, вахтенного начальника и артиллерийского офицера мичмана М.В. Дешукова, вахтенного офицера мичмана И.А.Буланина, вахтенного офицера гардемарина В.Киркора, старшего механика поручика по механической части И.И. Котуновского, второго механика подпоручика И.Г. Сергиенко, третьего механика кондуктора В.К. Валшкиса, врача лекарского помощника П.Н. Степанова, старшего боцмана кондуктора В.М. Кобелева.

В число гардемаринов, набиравшихся на корабле морского опыта, входили Г.Петренко, А.Поляков, П.Дорошенко, В.Сме­ленец, П.Лашков, Н.Вельмин, И.Ко­ло­сов, П.Дуб­нит­ский, Ю.Хей­с­ка­нен, М.Савитский, А.Ни­кошин, В.Смирнов и Н.Дес­нитский.

Большинство перечисленных выше офицеров и гардемаринов «Магнита» после ухода из России осели в Китае и США.

Последним был не только Андреевский флаг, поднятый в Петропавловске утром 2 ноября 1922 г. на «Магните». Последним стал и трехцветный флаг «Сишана», также более двух веков служивший знаменем всем русским людям. Этот триколор тоже вернулся к нам лишь полтора десятилетия назад – уже как один из государственных символов новой России..."(с)

С. ГАВРИЛОВ

камали чинэх

Музыка характеризуется несколькими «диалектами», изученными неодинаково. К началу 1990-х годов были известны три из них: два западных – ковранский( в 17веке предположительно племя лигурин), тигильских( в 17 веке- племя кулес) и один восточный- камчадальский – племя бурин ). Музыка инструменты и жанры , взаимосвязаны с фольклорным традициями русских старожилов, коряков, курильских айнов и эвенов.
Музыку делят на песенную, танцевальную, инстрементальную и повествовательную. Песенная мелодия сопровождает импровизированный текст. Песни с лирическимтекстом у ковранцев называются чака лэс (от чак ал –«горло», «рот») у тигильцев – рептун (от репкуё – «напевать», «» голосить). Колыбельные песни, хотя и выделяются теминологически ( у ковранцев - корвэльу) собственных мелодий не имеют, а поются на различные типовые мелодии.

(на фото:Борис Жирков,руководитель этнического ансамбля "Эльвель")

У ительменцев известно 16 музыкальных и звукопроизводящих инструментов под общим названием мА лйанон – «играющий предмет». Существовал и деревянный пластичатый варган (варыга). Ительменский бубен (яяр) родствен корякскому. Флейта из дудника с наружной свистковой щелью без отверстий для пальцев у ковранцев называется ковом, у тигильцев – коун. Тексты заговоров, которые обнаружены только у ковранцев, пели на ритуальные мелодии ( камали чинэх).

Удалось спастись?Следовательно, обречен на гибель, или Правда о зомби.

Местные племена аборигенов всегда считали человека, попавшего в беду, обреченным.

Этнографу И. С. Гурвичу одна старая женщина-чукча рассказывала, как однажды ее мать после шторма гадала о судьбе своего сына, задержавшегося на охоте. Из его сапог она достала старые стельки и по направлению соломинок пыталась узнать, блуждает он или погиб. Затем с помощью магических обрядов она призвала льдину к берегу. И охотники вскоре вернулись.

Гурвич заметил, что беседы об утонувших, трагически погибших не доставляли его собеседникам удовольствия, некоторые говорили, что все забыли, не знают.

Как-то разговорились о науканских охотниках, унесенных на льдине, но разысканных и спасенных летчиками. Это было а апреле 1936 года. Спасение 16 охотников произвело сильное впечатление на местное население . Однако не все одобрили поведение спасенных, в особенности двух, упавших в воду, береговые жители других поселков, когда льдина с людьми проплывала неподалеку от них, не оказали помощи бедствующим, так как опасались мести духов.

В связи с этим этнограф поинтересовался, как вообще поступали те, кого увлекали плавающие льды. Мороз бедствующему не страшен: меховая чукотская одежда позволяет спать на снегу. Не всегда ему угрожали голод и жажда. На большой льдине можно охотиться, а снеговую воду можно пить. Если лед близко подходил к берегу, бедствующие могли спастись. Что ждало их тогда?

Оказалось, что если пребывание на льду было длительным, охотнику не следовало возвращаться в родное стойбище. Он становился терраком-изгнанником и был обречен на гибель. Живой мертвец!

Можно ли описать смятение души, ужас человека, обреченного на одиночество, не имеющего права общаться с людьми, видеть близких? Какая жертва океану!

О погибших во льдах, «взятых духами», старались не говорить. Тяжело вспоминать. Лишь однажды старый Вукэт как-то рассказал о судьбе изгнанников:

«В тот год только колхоз организовали (более точную дату он указать не смог), в яранге школу открыли, а охотились по-старому. Зима была трудная, к весне запасы мяса подошли к концу. На припае стали охотиться. Вот тогда бед много было. Ветром лед с охотниками и в Наукане и в Яндогае от берега унесло. У нас такого не было, тихо, только зверя мало. Как-то подхожу утром к яме с моржовым мясом — вижу: тень метнулась. Человек убегает. Если бы наш был или оленный, то в ярангу бы пошел. Наверное, тонул или льдом унесло. Отвернулся. Боялись их у нас: человек или черт уже. Тепарь думаю — человек».

Широкое распространение получил рассказ о судьбе известного в 50-е годы зверобоя Нутенкэу. Он был очень популярен на побережье . Славился удачей. Потом запил, его стали мучить кошмары. Родным говорил, что скоро погибнет. Как-то ушел на промысел и не вернулся. Долго безуспешно искали. Впоследствии разнесся слух, что его видели около одного из дальних поселков.

— Наверное, случилось с ним какое-то несчастье, считал, что обречен духами, нельзя ему подходить к человеку, — комментировали это событие аборигены. Очевидно, что в некоторых стойбищах на побережье еще соблюдались архаические обычаи и правила.

Итак, древний обычай, связанный с верой в злых духов, не позволял потерпевшим бедствие на море возвращаться в родные селения. Обычай запрещал им искать пристанища и у соседей, а последним оказывать помощь пострадавшим. Злые духи требовали жертв и получали их. Нечто подобное происходило и у коряков: тонущих не спасали.

Так же поступали и древние ительмены (камчадалы). Среди материалов на Камчатке обнаружилась выписка из труда известного естествоиспытателя, участника Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга Георга Стеллера. Он, так же как и С. П. Крашенинников, интересовался бытом и жизнью камчадалов, их обычаями и нравами.

"Если в прежние времена, — писал в своем отчете о пребывании на Камчатке Г. Стеллер, — кто-либо случайно падал в воду, то ительмены считали большим грехом, если этому человеку удавалось как-то спастись. Они такого мнения: если человеку уже предопределено утонуть, то он поступил не правильно, не утонув. Этого человека с тех пор уже никто не впускал в свое жилище, никто больше с ним не разговаривал, ему не подавали решительно никакой пищи, не отдавали ему женщин в жены. Такого человека ительмены считали на самом деле уже умершим, и ему оставалось искать счастья на чужбине либо умереть дома с голоду».

В другом месте своего сочинения Стеллер добавил следующее:

«Если кто-нибудь на глазах других падал в воду, присутствующие не давали ему спастись, а насильно топили его, помогая ему умереть».

Но самое страшное, что и сами спасшиеся считали себя, живыми мертвецами, этакими чукотскими зомби. В их психике происходили необратимые изменения, и они переставали быть людьми, поэтому и вели себя соответствующим образом, ужасая своими действиями и поступками оседлых жителей.

i-net.

Призрачная земля Жуана да Гамы

В 1739 году Мартын Шпанберг вышел из Больше- редка во второй «японский вояж». Его манила и призрачная Земля Жуана да Гамы, которую Делиль помещал против Камчатки. На всякий случай Делиль советовал для поисков Земли да Гамы спускаться от Камчатки на юг к Земле Компании, не менее призрачной.


«Карта географическая части дальневосточной Сибири и Тартарии, а также новых земель – Камчатки и Японских островов. Составлена Ив. Кир. Кириловым на основании карты геодезистов: Ивана Евреинова и Федора Лужина, посланных Петром I в 1719 г. для исследования вопроса о том, соприкасается ли Азия с Америкой, и на основании китайской карты, присланной императором Кам-хи Петру Великому»)

"Морские были. Командоры в пути." Пётр Северов

Корабли Шпанберга побывали у первых Курильских островов, а затем прошли там, где должна была находиться Земля да Гамы, но не встретили ничего, кроме морской пучины.

Зато Шпанберг вскоре подошел к Японской земле, простоял возле нее один день, а потом двинулся к северу. Там он увидел группу островов, покрытых густой зеленью. Шпанберг дал им названия Цитрона, Фигурного, Зеленого, Трех Сестер.

На островах высаживался геодезист и рудознатец Симон Гардебол — тот, что ранее состоял в отряде Щестакова и Павлуцкого. Шпанберг после этого посетил остров Матсмай (Хоккайдо) и вернулся в Большерецк.

Лейтенант В. Вальтон, спутник Шпанберга, отделившись от него, отыскал Японию, побывал у острова Хондо. Русские даже посетили дома японцев. Штурман Лев Казимеров расхаживал по японской «слободе» между деревянными и каменными домами и лавками, рассматривал фарфор, пестрый шелк, ел засахаренную редьку и покуривал японский табак. Когда Казимеров возвращался на корабль, его сопровождали японцы. Один из них преподнес Вальтону серебряный кувшин с красным вином.

Вальтон вернулся на Камчатку. Распивая с Крашенинниковым японское виноградное вино, он рассказывал, что в Японии много винограда, золота, жемчуга и сорочинского пшена. Земли Жуана да Гамы они не нашли, а Земля Компании и Земля Штатов оказались всего-навсего только островами Курильской гряды. Так исследователям открывалась истина.

Дмитрий Лаптев, оставшись на зимовке близ устья Индигирки, тревожился за судьбу своего корабля «Иркутск», вмерзшего в лед. Это было в конце 1739 года. В письме к Николаю Головину исследователь все еще надеялся, что сумеет достичь Колымы, обойти Чукотский нос и бросить якорь у берегов Камчатки.

Лаптев знал решения Адмиралтейств-коллегии: она не сомневалась в том, что с Колымы до Анадыря уже хаживали морем и что нет никакого «сходства» Америки с Азией. Поэтому Дмитрию Лаптеву и надлежало морем или сушей добраться до Камчатки и Анадыря и подробно выяснить истинное положение Чукотского носа. Адмиралтейств-коллегия уже знала, что Чукотский нос «далече в море протянулся» только благодаря старым, недостоверным картам. Все же Дмитрию Лаптеву не удалось пробиться к Камчатке сквозь торосы Ледовитого океана. Но налицо стремление к великому предприятию — исследованию каменного порога, разделяющего два океана и сторожащего путь к Большой земле и Камчатке.

Снова Земля Жуана да Гамы!

В апреле 1740 года Алексей Чириков просил Беринга дать бригантину, на которой Шпанберг ходил в Японию. Чириков рассчитывал осмотреть все места, что лежат «от Камчатки меж норда и оста, против Чукоцкого носа и протчия западной стороны Америки». Но Беринг отказал Чирикову, ссылаясь на то, что его предложение противоречит инструкции, врученной капитан-командору в Петербурге. Надо искать Землю Жуана да Гамы!

В столице в свое время Берингу навязали сокровище в виде Людовика Делиля де ла Кройера. Это был сводный брат Жезефа-Николя Делиля, выписанный последним в Россию. Недоучившийся семинарист, а затем офицер французской службы в Канаде, де ла Кройер считался «профессором астрономии».

1727–1730 годы застали де ла Кройера на русском Севере. Он определял там широту нескольких пунктов в Архангельской губернии и на Кольском полуострове. «Недостойный наблюдатель» делал при этом грубые ошибки. Только потом выяснилось, что истинная широта Вологды или Тотьмы не соответствует вычислениям де ла Кройера. Данные, полученные в итоге путешествия в Кольский острог, де ла Кройер придерживал у себя или у своего брата. Ивану Кирилову приходилось требовать от Делилей все эти материалы.

Осенью 1740 года де ла Кройер появился в Большерецке на Камчатке. Его сопровождали служители, которые на самом деле занимались запретной торговлей пушниной, а выручкой делились с «астрономии профессором». Красильников, помощник де ла Кройера, определял положение Охотска, Большерецка и Петропавловска, но знатный иностранец все эти труды молодого исследователя приписывал себе.

Вечно хмельной от самогона из камчатской сладкой травы, Людовик де ла Кройер не расставался с картой, составленной его братом перед отправлением Великой Северной экспедиции. Южная оконечность Камчатки на этой карте была сильно повернута на запад. Прямо против мыса Лопатка находилась Земля Компании, справа от нее простиралась Земля Жуана да Гамы, а слева — Земля Иезо. На этих трех китах и держались все познания Жозефа-Николя Делиля относительно севера Восточного океана.

Кроме карты Делиля мореплаватели получили в Петербурге чьи-то наброски — виды Земли Иезо, какой она должна открыться с моря. Тут же были написаны названия разных местностей Земли Иезо, указаны якорные стоянки, заливы и даже исчислены морские глубины.

Возможно, эти, с позволения сказать, лоции составлял тоже Жозеф Делиль Рассматривая эту стряпню, спутник Беринга и Чирикова, честный офицер русской службы Свен Ваксель переходил от громкого смеха к гневному возмущению. И Мартын Шпанберг утверждал, что он сам не имел права вводить людей в заблуждение и наносить Землю Иезо на карту, хотя и видел к северу от Японии несколько больших островов. Он мог бы поспешно отождествить их с Землей Иезо, но к чему прибавлять к старым небылицам новый вымысел? Так рассуждал Шпанберг.

«Не нужно особых усилий и не требуется большой учености, чтобы, сидя в теплом кабинете, на основании отрывочных сообщений и произвольных догадок, вычертить подобные карты», — говорил Свен Ваксель

Но Делиль де ла Кройер притащил с собой и разложил на столе карту своего сводного брата. Это произошло в мае 1741 года в Петропавловской гавани на Камчатке.

Де ла Кройер торжествовал. Совет офицеров, в котором и он участвовал, постановил плыть от Камчатки, избрав сначала курс «зюйд-остен-остен по правому компасу» до 46° северной широты, то есть к Земле Жуана да Гамы. Если Земли не встретится, надо от 46 «иметь курш остен-норден».

Когда Земля будет отыскана, корабли пойдут подле нее «от оста к норду и от норда к весту». В том случае, если Земля будет простираться «меж зюйда и оста», то следует плыть на восток, пока Земля не покажется вновь. Вдоль берега корабли начнут подниматься к северу до 65° северной широты, а потом повернут на запад к Чукотской земле. Тогда будет известно, «сколько меж Америкою и Чукоцкую земли расстояния».

Делиль де ла Кройер вскоре взошел на борт пакетбота «Святой Павел» для… «показывания верного пути» Алексею Чирикову, как писал потом об этом уже в Париже Жозеф-Николя Делиль.

Беринг на корабле «Святой Петр» шел вслед за Чириковым. Земли Жуана да Гамы не было и в помине. Под широтой 46°9' Беринг приказал переменить направление.

Двадцатого июня 1741 года на море были буря и туман. Вокруг — водные просторы, никакой Земли да Гамы не было видно. Французу оставалось утешать себя травяным самогоном да воспоминаниями о своей службе в Канаде.

Камчатский инцидент. 1945 г

При работе с материалами к серии рассказов «Одиссея капитана Йорка» я столкнулся с упоминаемым у нескольких авторов случаем обстрела неизвестными самолетами без опознавательных знаков двух наших пограничных катеров на Камчатке в августе 1945 года. При этом были повреждены катера, убиты и ранены моряки-пограничники, которым все же удалось сбить один из нападавших самолетов. Разумеется, пройти мимо такого факта было просто невозможно, и я начал поиск в интернете и библиотеках.

И вот что удалось выяснить…
© Станислав Сахончик

Прежде всего, надо понять напряженную обстановку, сложившуюся на море в том районе с 1941 года. Это беспрерывные провокации со стороны японских кораблей и самолетов, обстрелы, потопления и задержания торговых судов. Японские боевые корабли нагло вели себя в Охотском море и на его побережье, японские суда под их прикрытием браконьерствовали в наших водах, высаживали на берег разведгруппы.
Противодействовать им было сложно – крупные боевые корабли Тихоокеанского флота в тех местах практически отсутствовали, пограничные и сторожевые катера не могли противостоять японцам в открытом бою, к тому же мешал пресловутый нейтралитет, который строжайше было запрещено нарушать. Ситуация изменилась только к 1945 году с поставками кораблей и катеров по ленд-лизу.
Это обстоятельство внесло в службу камчатских кораблей и катеров дополнительные сложности. К ним следует добавить проблемы с техническим обеспечением флота. Все ресурсы в первую очередь направлялись на фронт, пограничники снабжались "по остаточному принципу". Но никто не роптал, понимая, что именно на западе решаются судьбы страны и всего мира. В этих невероятно сложных условиях успешно нести службу по охране государственной границы морякам-пограничникам помогал их высокий профессионализм - экипажи кораблей и катеров состояли из краснофлотцев, призванных еще в довоенный период, некоторые служили уже по 11 лет.
Вот только один из многочисленных эпизодов их службы.
Однажды летом 1942 года пограничный катер, отправив очередную задержанную японскую шхуну в Петропавловск, зашел в устье реки Жупанова, чтобы пополнить запас пресной воды. А когда решил вернуться в море, то оказалось, что выход из реки преграждают два японских эсминца. Командир катера в сложившейся ситуации предпочел вернуться на прежнюю стоянку вверх по реке, куда японские корабли, обладающие большей осадкой, пройти не могли. Еще несколько часов находились эсминцы возле устья реки Жупанова. Наш катер сумел покинуть реку лишь после того, как японцы ушли - никаких шансов у катера типа МО-4 , вооруженного 45мм пушками и крупнокалиберными пулеметами в бою с эсминцами просто не было.
С перенесением боевых действий в северный район Тихого океана активизировались и США. Успешно проведя десантную операцию по освобождению Алеутских островов, американцы оборудовали там военно-воздушную и военно-морскую базы, с которых вели активную борьбу с японским судоходством и
наносили интенсивные бомбовые удары по японским войскам и укреплениям на Курилах .
В ходе боевых действий доставалось и нашим торговым судам, перевозившим грузы по ленд-лизу.
Так грузовой пароход "Джурма" 7 июня 1942 года в Тихом океане в районе Датч-Харбора получил повреждения в результате пулеметно-пушечного обстрела группы американских самолетов (снарядами и пулями пробита обшивка надводной части борта, загорелась цистерна с нефтью и возник пожар на ботдеке), было ранено 13 членов команды;
- грузовой пароход "Одесса- 3 октября 1943 года в Тихом океане на переходе из Акутана в Петропавловск-Камчатский в 300милях от него поврежден в результате попадания торпеды американской подводной лодкой, очевидно, S-46 (в результате взрыва образовалась пробоина в левом борту в районе трюма № 5);
- танкер "Эмба" - 14 октября 1944 года в 6.45 в Первом Курильском проливе поврежден в результате атаки одиночного американского самолета (от взрыва авиационной бомбы в борту ниже ватерлинии образовалась пробоина, через которую внутрь корпуса стала поступать вода, возник крен, имелись пулевые пробоины), ранено 2 члена команды.
Нервозная обстановка нередко приводила к инцидентам с взаимными обстрелами кораблей и самолетов ,когда невозможно было разобрать, кто перед тобой.
К тому же, видимо, американские моряки и летчики руководствовались принципами «топи их всех» и «прав тот, кто стреляет первым». Памятуя о союзных отношениях СССР и США в минувшей войне, американцы позволяли себе весьма вольно пользоваться воздушным пространством в районе ведения боевых действий, часто пролетая над кораблями и военными базами ТОФ. Говоря об этом, не следует забывать, что американские летчики, скорее всего, не задумывались о нюансах большой политики, полагая, что фронтовое братство превыше всего.
Но политическому и военному руководству США уже стали нужны поводы для конфликтов, и долго искать их не пришлось. Так, с мая по сентябрь 1945г. зафиксировано 27 подобных фактов с участием 86 самолетов различных типов, в основном В-24 «Либерейтор» и В-25 «Митчелл». (Напомним, что первые поврежденные в боях американские самолеты стали садиться на Камчатку с 1943 года).
Уже 20 мая 1945 года зенитной артиллерией Тихоокеанского флота в районе Камчатки были обстреляны два В-24 «Либерейтор» ВВС США. Подобный же инцидент произошел в том же районе 11 июля 1945г. с американским Р-38 «Лайтнинг». Правда, в обоих случаях огонь велся не на поражение, так что самолеты США не пострадали.

Так этот бой описывается в газете «Граница России. Северо - Восток» (№5 от 09.02.2010г)

«Пограничные сторожевые катера «морские охотники» ПК-7 и ПК-10 22-го дивизиона сторожевых катеров (из состава сил Ордена Ленина 60-го (Камчатского) морского пограничного отряда Приморского пограничного округа) готовились совершить переход из Петропавловска-Камчатского в Усть-Большерецк.. Ранним утром 6 августа 1945 года на ПК-10 поднялся старший перехода командир дивизиона капитан 3 ранга Никифор Игнатьевич Бойко. Выслушав доклады, он дал команду экипажам сниматься с якорей.
Предстояло обогнуть мыс Лопатка - южную оконечность Камчатки, которая почти упиралась в пока еще принадлежащий японцам остров Шумшу. Здесь несли службу японские надводные корабли и субмарины, в воздухе барражировали их самолеты. Правда, летом 1945 года весь флот и значительную часть авиации японцы с Северных Курил перебросили на юг, где они вели тяжелые бои с американцами. И, тем не менее, опасность обстрела и нападения с воздуха для пограничных катеров сохранялась.
Уже на переходе радист головного катера главный старшина Чебунин принял радиограмму, переданную с мыса Лопатка. Дислоцированная там 1116-я батарея ПВО флота сообщала, что над ней в северном направлении прошли два самолета. Зенитчики не стали по ним открывать огонь. Машины по типам наблюдатели классифицировали как американские - следовательно, союзники.
На катерах самолеты заметили спустя 12 минут. Встреча состоялась в районе Гаврюшкина камня. Первым шел двухмоторный средний бомбардировщик. За ним следовала тяжелая четырехмоторная машина. Оба самолета, выкрашенные в темно-зеленый цвет, опознавательных знаков не имели. На катерах сыграли боевую тревогу. Опыт контактов с японцами заставлял готовиться при встречах с соседями к большим неприятностям. Вот и в то августовское утро мирно разойтись не удалось.
Первым на высоте около ста метров на боевой курс лег средний бомбардировщик. До последнего момента пограничники, занявшие боевые посты, надеялись, что летчики пролетят мимо, потому и сами не торопились открывать огонь.
Самолет открыл огонь первым. Пули и снаряды вздыбили воду у левого борта "десятки", которая шла головной. Сразу был убит капитан 3 ранга Бойко, находившийся на ПК-10.
"По бомбардировщикам открыли огонь из всех видов оружия. Самолеты сделали шесть заходов", - напишет на следующий день в донесении начальнику войск Приморского погранокруга НКВД СССР генералу П.И. Зырянову начальник Камчатского пограничного отряда полковник Ф.С. Трушин.
…Тяжелый бомбардировщик вслед за первой машиной тоже лег на боевой курс. Ощетинившиеся огнём "морские охотники" не позволили штурману самолета хорошо прицелиться. Три бомбы легли в стороне от катеров, четвертая вошла в море в нескольких метрах от "десятки", накрыв катер стеной воды и осколков. Пулеметы и пушки бомбардировщиков вели плотный огонь. Уже в первые минуты боя катера получили многочисленные пробоины, в том числе ниже ватерлинии, потеряли ход, остались без радиостанций, поврежденных осколками и пулями. Под палубой ПК-7 вспыхнул пожар. Спас "морской охотник" старшина группы мотористов мичман Золотов. Он, спустившись в объятый пламенем отсек, закрыл дверь переборки и палубный люк. Огонь, лишенный доступа воздуха, погас. Краснофлотец Дубровный и боцман мичман Чебунин заделали пробоины в катере, расположенные ниже ватерлинии, через которые хлестала вода.
На ПК-10 загорелась ходовая рубка. Пожар потушили старшина 2 статьи Клименко и краснофлотец Голодушкин. На катере осколком срезало гафель с ходовым Военно-морским пограничным флагом. Краснофлотец Бессонов, рискуя жизнью, поднял вымпел на кормовом флагштоке. Тем временем вода затопила носовое моторное отделение. "Охотнику" только благодаря чуду, а также мастерству и мужеству экипажа удавалось держаться на плаву. Бой длился 27 минут и завершился в 9 часов 59 минут.
"На ПК-7 тяжело ранены 4 человека, легко - 7 человек, в том числе командир катера Овсянников Василий Федорович. На ПК-10 убито 7 человек, тяжело ранено 2 человека, , в том числе командир катера старший лейтенант Мореловцев С.В., легко ранен один человек
Личный состав утверждает, что на последнем заходе один из самолетов был подбит, задымил и пошел на снижение в районе мыса Инканюш в глубь полуострова", - завершит донесение во Владивосток полковник Ф.С. Трушин.
Подбить двухмоторную машину удалось командиру кормового орудия ПК-7 старшине 2 статьи Макарову и установщику прицела старшему краснофлотцу Хмелевскому. На следующий день летчики пограничного авиаполка сделали попытку обнаружить с воздуха упавшую машину. Поиски завершились безрезультатно»..
Катера, устранив повреждения, направились обратно в Петропавловск. Погибших и умерших от ран моряков похоронили на территории погранотряда»
Скромный памятник и сейчас находится там, за ним бережно ухаживает нынешнее поколение морских пограничников. Справа на панели памятника — мозаичное панно с тремя скорбящими сослуживцами, а слева — бетонная плита, на которой на бронзовой табличке высечено:
"Моряки-пограничники, погибшие в боях при охране государственной границы 6 августа 1945 года:
Бойко Никифор Игнатьевич кап. 3 ранга 1915 г.
Гаврилкин Сергей Федорович ст. 2 ст. 1919 г.
Андрианов Михаил Николаевич ст. 2 ст. 1918 г.
Тихонов Петр Яковлевич ст. 2 ст. 1917 г.
Крашенинников Василий Иванович ст. красн. 1919 г.
Зимирев Андрей Иванович ст. красн. 1922 г.
Дубровный Алексей Петрович ст. красн. 1921 г.
Калякин Василий Иванович красн. 1924 г.".
Еще трое краснофлотцев пропали без вести (видимо убитыми упали за борт во время боя).
А через два дня СССР объявил войну Японии, и начались активные боевые действия.
Но при подробном рассмотрении материалов этого инцидента не все оказалось так просто.
г. Героизм советских моряков-пограничников, проявленный в этом коротком бою бесспорен. Учитывая то обстоятельство, что по опыту второй мировой войны на море такие схватки с катерами, как правило, заканчивались победой авиации. Морские штурмовики союзников могли создать настоящий шквал пулеметно-пушечного огня, сметавший с палуб все живое.
К тому же советские катера типа МО предназначались для выполнения в основном сторожевых, противолодочных и конвойных функций, а 45-мм полуавтоматические пушки с одиночным заряжанием и ручной подачей снарядов в борьбе со скоростными воздушными целями были малоэффективны. Тем не менее, морякам удалось успешно отбиться огнем из пулеметов ДШК, хотя и не без потерь.
А вот вопрос, кто же напал на наших пограничников, долгое время оставался неизвестным. Это и понятно, через два дня СССР вступил в войну с Японией, и началась крупномасштабная и кровопролитная десантная операция по освобождению Курильских островов и Южного Сахалина от японских войск, на фоне которой это событие просто оказалось малым и незначительным эпизодом. Пограничные катера тоже активно участвовали в десантах, часть их них погибла и получила повреждения.
Тем не менее, вопрос, чьи самолеты «без опознавательных знаков» атаковали наши корабли, до сих пор оставался загадкой для многих людей, интересующихся историей той войны.
В ряде СМИ (даже камчатских) встречались сведения, что оба катера были потоплены неизвестными самолетами. Некоторые очевидцы того боя (!), из числа моряков, считали, что их в течение получаса обстреливали японские истребители. Это можно было бы объяснить, если речь шла о мотористах из БЧ-5,находившихся внутри корпуса.
По другим сведениям, налет на катера совершили два двухмоторных бомбардировщика В-25 "Митчелл". Этот тип средних бомбардировщиков чаще всего принимал участие в налётах на Северные Курилы (тогда откуда взялись данные о четырехмоторных самолетах?).
Кроме того, в бомбо - штурмовых ударах по Курилам участвовали и двухмоторные флотские самолеты PV-1 «Вентура» и армейские четырехмоторные тяжелые бомбардировщики В-24 «Либерейтор».
Японская авиация на Курилах была представлена в основном самолетами-торпедоносцами на Шумшу (12) и истребителями (18) на Парамушире (их остатки до сих пор находят поисковики). Остальные исправные ударные самолеты были переброшены на южное направление, где американцы уже вели упорные бои за Окинаву. Тем более, что эти немногочисленные истребители были задействованы в борьбе с налетами американской авиации и охотиться за катерами в советских территориальных водах вряд ли могли - они хорошо ориентировались на местности и разбирались в типах советских кораблей. Да и войны с СССР еще не было.
Утверждение о том, что самолеты не имели не опознавательных знаков, тоже вряд ли убедительно. Во время войны такие вещи просто не проходят - все самолеты воюющих сторон всегда несут на себе опознавательные знаки ВВС своего государства, номера, буквенные и цифровые коды, хорошо различимые с земли, чтобы исключить обстрел со стороны своих войск.
Можно предположить, что это были американские самолеты, летавшие на бомбежку островных укреплений и кораблей на Шумшу и по ошибке обстрелявшие наши катера, потому что с высоты полета трудно определить их принадлежность. Но говорить об этом в то время не сочли нужным - мы были союзниками. Тем более, что факты обстрелов американцами советских войск по ошибке уже имели место в Европе.
Ответ на эту загадку нашелся на одном их форумов. Как и в большинстве других случаев, ответ был из-за границы.
В сообщении старшего историка базы ВВС США Элмендорф российскому историку К.Б.Стрельбицкому были представлены копии разборов полетов четырех самолетов военно - морской авиации США PB4Y-2 "Privateer" на северные Курильские острова, датируемые 5 августа. Между Алеутами и Камчаткой 21 час разницы во времени, поэтому полет датируется "вчерашним" днем. Два первых самолета (позывные-flight Able, бортовые номера- 86V и 92V), пилотируемые лейтенантами Мойером (Moyer) и Хофмайером (Hofheymer), вылетели с базы на острове Шемоа около 8 утра алеутского времени (5 утра 6 августа по Камчатке) и около 12 (алеутское время) начали снижение у берегов Камчатки.
Оба лейтенанта только что переучились на этот новый тип самолета и никогда не летали в этом регионе. Плюс, это было первое боевое задание их только что сформированного подразделения VPB-120 (бомбежка целей на Курилах). Всего за 5 дней до этого их часть в полном составе перелетела на Шемоа с тренировочной базы на острове Видби в штате Вашингтон.
Несмотря на 2500 часов летного стажа у одного из пилотов, и 3100 часов у второго, похоже, что в то утро они "промахнулись" и оказались километров на 50 севернее, чем планировали - во всяком случае, так написано в послеполетном рапорте.
(В районе острова Уташуд их заметили советские пограничники; опознали как самолеты В-24«Либерейтор» о факте нарушения воздушного пространства СССР было доложено по начальству).
Около 12:20 (9:20 по Камчатскому времени) первый самолет с лейтенантом Мойером за штурвалом, обнаружил 2 корабля возле берега Камчатки у острова Гаврюшкин Камень, и (полагая, что он находится у восточного берега Парамушира) сходу атаковал их. Вскоре к нему присоединился и самолет лейтенанта Хофмейера, однако на втором заходе стрелок разглядел советские флаги и командир отозвал атаку, после чего они улетели продолжать задание по облету Шумшу и Парамушира.
В общей сложности самолеты сделали 7 заходов на цель и выпустили около 5000 (!)патронов из пулеметов 50 калибра (12,7мм) по нашим кораблям. Несмотря на ответный огонь, сами не получили ни царапины. Поскольку на американских самолетах при открытии огня автоматически включались фотоаппараты, сразу после возвращения был подтвержден факт ошибочной атаки. Неясно, дошло ли дело до межгосударственных нот, но высшее начальство американского Тихоокеанского флота участвовало в разборе происшествия. В ходе него выяснилось, что лейтенант Mойер не только не знал своего точного местоположения, но и грубо нарушил инструкцию по опознанию кораблей (он должен был сделать опознавательный проход над целью, прежде, чем открывать огонь на поражение).
Таким образом, из-за навигационной ошибки и нарушения инструкции произошел бой, погибли люди. В западных армиях такие случаи носят название «дружественный огонь».

Осталось неясным, что за самолет был сбит и вообще, имел ли место такой факт. Тем более, что в том направлении сбитого двухмоторного самолета обнаружено не было.
Правда, в 60-х годах на Камчатке около вулкана Мутновский геологи действительно нашли место катастрофы американского бомбардировщика PV-1 «Вентура»(б/н 31), не дотянувшего до Петропавловска после повреждений во время бомбежки Шумшу. Но это был самолет лейтенанта У.Уитмана, пропавший без вести 23 марта 1944года.
Других сбитых американских самолетов в тот день не было зафиксировано. Возможно, самолеты уходили на форсаже, оставляя за собой дымный след, что могло быть ошибочно признано за факт попадания.

PB4Y-2 "Приватир" был морским патрульным самолетом, выполненным на базе бомбардировщика В-24 «Либерейтор». Он имел мощное вооружение из 12 крупнокалиберных пулеметов «Браунинг» М2 и бомбовую нагрузку 5806кг. Основное назначение – борьба с кораблями и подводными лодками. Это был очень опасный противник. Тем больше слава наших моряков-пограничников, на маленьких деревянных катерах выдержавших этот неравный бой.

Вот такая оказалась правда этого инцидента. Но нарушения американцами наших границ продолжались и впоследствии. После капитуляции Японии и до конца 1950г. произошло не менее 46 нарушений с участием 63 машин. При этом только с 27 июня 1950г. по 16 июля 1950г. отмечено 15 нарушений. На фото:Пограничные катера Камчатки в базе.1946г.

История храма Успения Божией Матери в Нижне-Камчатске

На берегу реки Камчатка в Нижне-Камчатском остроге одиноко возвышается храм Успения Божией Матери. Службы здесь проводятся крайне редко. Намного чаще храм открывает свои двери для туристов и паломников. Какую историю таит в себе эта церковь? Почему он так бережно охраняется, несмотря на не заселённость окружающей территории? Для ответов на эти вопросы заглянем вглубь истории Камчатки.

Первый нижне-камчатский храм во имя Николая Чудотворца был построен на р. Ключевке Иваном Енисейским в 1713 г. Освящена церковь была только в 1725 году иеромонахом Иосифом Лазаревым . Это был первый храм на недавно присоединенной к России Камчатке. В те времена Нижне-Камчатский острог был центром жизни полуострова. Отсюда в 1728 году ушла в плавание Первая Камчатская экспедиция под руководством Витуса Беринга . Именно здесь в 1737-1740 гг. периодически жил и работал участник Второй Камчатской экспедиции С.П.Крашенинников – автор фундаментального труда «Описание земли Каматки». С 1740 года здесь строились суда, на которых русские промышленники осваивали Алеутские острова и Аляску. В 1810 г. В.М.Головнин писал о Нижне-Камчатском остроге: «Сей главный город весьма обширного, но едва обитаемого полуострова Камчатки состоит из семи зданий, которые можно назвать домами; а прочие строения числом до сотни непростирающиеся, не что иное, как домики и избушки, вдоль берега реки Камчатки кой-как разбросанные…» . Лишь после строительства Петропавловска-Камчатского Нижне-Камчатск утерял свое социально-экономическое первенство столицы Камчатки.
В 1725 году Синод дал разрешение на строительство двухпридельной церкви во имя Успения Божией Матери «в пустыне, или в каком другом из тамошних острогов, где больше русских казаков» . Однако строительство церкви не состоялось. Находясь вдали от центра России, а значит и от какого-либо контроля, казаки и ясачные сборщики вели себя весьма нагло и безнравственно. Коренным жителям полуострова постоянно приходилось менять место жительства. Наконец их терпение кончилось и в 1731 году вспыхнуло восстание. Сами камчадалы церковь пожалели, но в результате подавления восстания храм во имя Николая Чудотворца сгорел.
Для расследования восстания в острог были отправлены подполковник Василий Федорович Мерлин и майор тобольского Дракунского полка Дмитрий Иванович Павлутский. «Соединив правосудие с милосердием к туземцам, вынужденным к восстанию теснотою от ясачных сборщиков» , в 1737 году они выстроили двухпридельную церковь во имя Успения Божией Матери около слияния рек Камчатки и Радуги. Из-за нехватки церковной утвари, храм был освящен только в июне 1741 года. Помимо храма в Нижне-Камчатском остроге в то время на всем полуострове было еще 2 церкви: в Большерецке церковь во имя Успения Божией Матери и в Петропавловске-Камчатском храм во имя Рождества Пресвятой Богородицы, возведенный с помощью участниковэкспедиции Витуса Беринга. Кроме этого в Верхнем остроге находился молитвенный дом, а при реке Паратунке была возведена часовня.
В 1760 г. второй придел храма во имя Николая Чудотворца был преобразован в самостоятельную церковь.
В XIX веке жизнь города замирает, на Нижне-Камчатск обрушиваются стихийные бедствия – разрушительной силы наводнения 1806 и 1838 годов, приведшие к перенесению жилых и хозяйственных строений на другое место. Из остатков обеих прежних церквей, пострадавших от наводнения, была построена новая церковь.
В 1842 г. святитель Иннокентий Вениаминов писал про храм, что «утвари, ризницы и образов в серебряных ризах очень много, так что всего серебра в ризах и утвари до пяти пудов; и в этом отношении она есть первая из всех Камчатский и прочих в Камчатской епархии находящихся церквей; но вкладами ныне очень не богата по малости и бедности прихожан» . Эта церковь существовала вплоть до начала XX столетия.
В советское время безбожная власть начала жесточайшую борьбу с православием. За несколько лет было уничтожено и переоборудовано около 50 церквей и часовен. Печальная участь не миновала и храм Успения Божией Матери. Здесь оборудовали зал для просмотра кинофильмов. Как печальное напоминание о поругании святыни, в здании храма сохранилось окошко оператора, вырубленное в деревянной стене.
В 1993 г. благодаря усилиям группы энтузиастов церковь была восстановлена. Однако из-за снега и дождей конструкция старинного храма начала расползаться. В 2012 г. группа местных специалистов проделала большую реставрационную работу. Этот важный памятник истории был полностью отремонтирован: была перекрыта кровля, заменены полы внутри, поставлен новый иконостас, изменено внутреннее убранство церкви.
Нижне-Камчатский острог прекратил свое существование как административная единица в конце 1960-х. Сейчас трудно себе представить, что когда-то это место было краевым центром. Отреставрированный храм Успения Божией Матери стал единственной нитью, связующей нас со славным историческим прошлым наших предков.

" Эта удивительная находка свидетельствует о том, что у ительменовского божества Хантая (по свидетельству С. П. Крашенинникова, полурыбы-получеловека) теперь обнаружен далекий палеолитический предок, имевший рыбье обличье. И не случайно поблизости от этой вылепленной из красной охры рыбы нашлись стеатитовые лабретки — особые украшения-вставки, обычно продеваемые сквозь нижнюю губу или щеки юношам во время инициаций, посвящений в ранг взрослых мужчин. Это указывает на ритуальное назначение данного геоглифа в жилище протоэскимосоалеутов и в какой-то мере, вероятно, и протоительменов ледникового периода. "

Н.Н. Диков "Древние культуры дальневосточного Севера" ("Природа", 1979, №8)

В 1885 году

- В отчетах командиров говорилось, что большая часть чукчей говорит по английски, говорилось о промысловой и торговой деятельности американцев у всего нашего северного побережья; оценивая эту деятельность, приходили даже к выводам, что изгнание иностранцев из пределов наших вод равносильно обречению инородцев на голодную смерть.

Такой характер отчетов естественно должен был оказывать влияние на неопределенность инструкций, даваемых командирам крейсеров, а как следствие этого и на нерешительность действий их при встречах с иностранными хищническими судами.
Таким образом, de facto иностранцы владеют нашим Севером, русские же предприниматели, не рискуя выдержать с ними торговой конкуренции, не отваживаются предпринимать дела в таком отдаленном уголке, а между тем барыши, получаемые с него иностранцами, не были тайной для русских.

И вот весною 1885 года владивостокский купец г. Линдгольм снарядил свою китобойную шхуну «Сибирь», снабдил её товарами для опыта торговли с инородцами Севера и отправил её с инструкциею обойти всё побережье Камчатки и, если бы оказалось возможным, дойти до мыса «Сердце Камень» в Ледовитом Океане.
На этой же шхуне, по распоряжению генерал-губернатора, отправился и я с целью привезти возможно полную картину жизни Севера.
Чем дальше подвигались мы на север, тем реже становились селения и за мысом Олюторским лишь изредка попадались отдельные юрты. Уже начиная с деревни Вивники плавание нельзя назвать безопасным. Карты берегов до самого Чукотского полуострова нет и мы каждую минуту рисковали наткнуться на какой-нибудь подводный камень.

А. А. Ресин «Очерк инородцев русского побережья Тихого океана»
Известия ИРГО, том 24, 1888 г.


Борис Зенкович "Вокруг света за китами"

«Век кино. Камчатка»

Пролей душевный свет,
   на старое кино,         
                кино, что было в жизни,
           не на сцене, наяву.
Частицы собери,             
      моментов старых фраз
      и образ сотвори,      
                      что волновал тебя не раз.
И искорки тепла,          
    к тебе вернутся вновь
      и в сердце постучит
          сама любовь.          
Я собираю тебя по крупицам,
 я собираю тебя вопреки злой тоске,
 ты воскресаешь опять из моей боли
 и жизнь становится мила, опять мила.
О старое кино,                 
 
что в памяти давно,    
живет себе и ждет тебя,
всем силам вопреки.
Не дай его стереть,        
ведь это островок,         
среди бушующих страстей,
      где ты так одинок.
Не дай его стереть         
  и чувства сохрани,     
    на этом островке   
               божественной любви.
            Я собираю тебя по крупицам,
                        я собираю тебя вопреки злой тоске,
                        ты воскресаешь опять из моей боли
                          и жизнь становится мила, опять мила.

©  Вадим Гукасов

В документальном фильме «Век кино. Камчатка» информационного агентства «Камчатка» история первого кинопоказа в Петропавловске, советских кинотеатров, техники; ретроспектива первых съемок на Камчатке – шведских документальных фильмов (1922 год) и игрового фильма «Девушка с Камчатки» (1936 год); рассказы о том, как Камчатка попадала на кадры популярных в СССР картин (например, «Дайте жалобную книгу»), о приезде на полуостров известных актеров и съемках телепередач о полуострове, о современных съемках фильмов на Камчатке и, наконец, о том, как и в каких условиях проходят киносеансы сейчас. В 2016 году исполнилось 100 лет со дня показа первого документального фильма о Камчатке, 80 лет со дня выхода в прокат фильма «Девушка с Камчатки», 102 года со дня первого киносеанса в Петропавловске (17 августа 1914 года).

миры братьев Стругацких

Аркадий Стругацкий.

Осень 1952г., Камчатка


Рассказ «Человек в сетчатой майке» ведётся от лица офицера, вместе с сослуживцами нашедшего в горах Дальнего Востока измождённого человека при обстоятельствах, необъяснимых и необъяснённых в рамках новеллы. Представляет собою почти документальное описание восхождения А. Стругацкого на Авачинскую сопку ещё во время службы на Камчатке.
Рассказ офицера штаба Н-ской части майора Кузнецова

Прошло два часа, и мы перестали разговаривать. Подъем стал значительно круче. Впереди перед нашими глазами чуть ли не в зенит упирался красно-бурый склон конуса Адаирской сопки. Никогда я не думал, что альпинизм окажется таким трудным делом. Нет, мы не карабкались по ледяным скалам, не тянули друг друга на веревках, ежесекундно рискуя сорваться с километровой высоты. Нет. Но приходилось ли вам взбираться на огромную кучу зерна? Вот на что больше всего походило наше восхождение. Щебень – и мелкий, как песок, и крупный, как булыжник,– осыпался под ногами. Через каждые два шага мы сползали на полтора шага назад. Громадные потрескавшиеся глыбы лавы, тронутые осыпью, начинали угрожающе раскачиваться и сползать. Одна из таких глыб, величиной с хороший семейный комод, более округлая, чем другие, вдруг сорвалась с места, прокатилась мимо бросившегося в сторону Гинзбурга и понеслась, высоко подскакивая, куда-то вниз, увлекая за собой целые тучи камней поменьше. Подул ледяной ветер, запахло – сначала слабо, затем все сильнее и сильнее – тухлыми яйцами.
– Вулканические пары, черт бы их взял! – чихая, пояснил майор Перышкин и тут же успокоил нас: – Ничего, здесь еще терпимо, а вот что наверху будет!..
Около двенадцати Перышкин объявил большой привал. Мы выбрались на обширное снеговое поле и расселись на камнях, выступающих из-под обледеневшей снежной корки. Я взглянул вверх. Глыбы застывшей лавы, окружавшие кратер, казались такими же далекими, как и снизу, от машины. Зато внизу открывалось великолепное зрелище. Воздух был чист и прозрачен, мы видели не только все лавовое поле, плоскогорье и пестрое пятнышко нашего городка, но и ряды сопок, темные дымы над бухтой Павлопетровска и за ними – серо-стальной, мутно отсвечивающий на солнце океан.
Мы все очень устали, даже майор Перышкин. Все, кроме Строкулева. Во время подъема он резво лез впереди, останавливался, поджидая нас, и однажды даже суконно-жестяным голосом запел дурацкую песенку. Песенный репертуар Строкулева был известен всей бригаде, и душа радовалась при мысли, что Адаирская сопка представляет собой такое дикое и пустынное место.
На привале мы молчали, грызли сухари и выпили немного воды. Строкулев ползал вокруг и щелкал фотоаппаратом. Перышкин громко сосал кубик рафинада. Коля критически рассматривал подошвы своих сапог, время от времени меряя взглядом расстояние до вершины сопки…
Было уже около трех часов дня, когда мы наконец добрались до цели. Строкулев, свесившись с обломка лавы, вытянул нас наверх одного за другим, и, тяжело отдуваясь, мы сгрудились на краю кратера. Под ветром мотались клочья не то дыма, не то тумана, отвратительно пахло какими-то испарениями.
Поднялся туман. Он стремительно несся снизу. Время от времени сквозь его разрывы открывалась изумительная панорама гор, зеленых долин и океана. Но мы так вымотались, что это нас уже не интересовало. И только отдохнув немного, мы заставили себя подползти к обрыву и заглянуть в кратер.

Вулкан Авача.Фото:Денис Будьков
Именно таким представлял я себе вход в ад. Под нами зияла пропасть глубиной в несколько десятков, а может быть, в сотню метров. Стены пропасти и ее плоское дно были серо-желтого цвета и казались такими безнадежно сухими, такими далекими от всякого намека на жизнь, что мне немедленно захотелось пить. Честное слово, здесь физически ощущалось полное отсутствие хотя бы молекулы воды. Из невидимых щелей и трещин в стенах и в дне поднимались струи вонючих сернистых паров. Они в минуту заполняли кратер и заволакивали его противоположный край.

Аркадий Натанович и Елена Ильинична Ошанина с друзьями.
Весна 1954г., Камчатка

Аркадий Натанович и Елена Ильинична Ошанина.
1954г., Хабаровск

Александра Ивановна Стругацкая.
Начало 1960-х гг., Ленинград