сл. И. Северянин, муз. А. Вертинский" Бразильский крейсер "

Вы оделись вечером кисейно
И в саду сидите у бассейна,
Наблюдая, как лунеет мрамор,
И поток дрожит на нем муаром...

Корабли оякорили бухты
Привезли тропические фрукты,
Привезли узорчатые ткани,
Привезли мечту об океане.

И когда придет бразильский крейсер,
Лейтенант расскажет Вам про гейзер,
И сравнит (но это так интимно)
Голос Ваш с заморским странным гимном.

Он расскажет о лазури Ганга,
О проказах злых орангутангов,
О циничном африканском танце
И о вечном летуне - голландце...

Он покажет Вам альбом Камчатки
Где культура только лишь в зачатке,
Намекнет о близкой дружбе с гейшей
Умолчав о близости дальнейшей.

За Атлант душой своей зарея
Распустив павлиний хвост - свой веер...
Вы к нему прижметесь в сладкой дрожи,
Полюбив его еще дороже.

у Вулкана

словарь ительменского языка

love is...

мёртвый лес

Фотоблог Александра Ермолицкого

фумарола

фот:свободные источники i-net

«Век кино. Камчатка»

Пролей душевный свет,
   на старое кино,         
                кино, что было в жизни,
           не на сцене, наяву.
Частицы собери,             
      моментов старых фраз
      и образ сотвори,      
                      что волновал тебя не раз.
И искорки тепла,          
    к тебе вернутся вновь
      и в сердце постучит
          сама любовь.          
Я собираю тебя по крупицам,
 я собираю тебя вопреки злой тоске,
 ты воскресаешь опять из моей боли
 и жизнь становится мила, опять мила.
О старое кино,                 
 
что в памяти давно,    
живет себе и ждет тебя,
всем силам вопреки.
Не дай его стереть,        
ведь это островок,         
среди бушующих страстей,
      где ты так одинок.
Не дай его стереть         
  и чувства сохрани,     
    на этом островке   
               божественной любви.
            Я собираю тебя по крупицам,
                        я собираю тебя вопреки злой тоске,
                        ты воскресаешь опять из моей боли
                          и жизнь становится мила, опять мила.

©  Вадим Гукасов

В документальном фильме «Век кино. Камчатка» информационного агентства «Камчатка» история первого кинопоказа в Петропавловске, советских кинотеатров, техники; ретроспектива первых съемок на Камчатке – шведских документальных фильмов (1922 год) и игрового фильма «Девушка с Камчатки» (1936 год); рассказы о том, как Камчатка попадала на кадры популярных в СССР картин (например, «Дайте жалобную книгу»), о приезде на полуостров известных актеров и съемках телепередач о полуострове, о современных съемках фильмов на Камчатке и, наконец, о том, как и в каких условиях проходят киносеансы сейчас. В 2016 году исполнилось 100 лет со дня показа первого документального фильма о Камчатке, 80 лет со дня выхода в прокат фильма «Девушка с Камчатки», 102 года со дня первого киносеанса в Петропавловске (17 августа 1914 года).

вижу тебя,Уйкоаль

Реки – нити,
Упавшие в долы,
Бродят горы
По тундре голой.

Опять с поднебесья
Гляжу я на вас,
И кружит на лесом
Летучий баркас.
Я, сказкой влекомый,
Всё дальше от дома…
Долину прикрыла
Седая вуаль,
Но вижу,
Я вижу тебя,
Уйкоаль.*

Георгий Поротов
*Уйкоаль – древнее название долины реки Камчатки

евражка

фантасмагория Камчатского Неба

Я не умею к чуду привыкать,
Смотрите, люди, если вы не слепы,
Как тихо уплывает на закат
Багрово-фиолетовое небо!

Здесь поутру трепещется легко
Прозрачный воздух звонкою струною,
И хлопья лёгких жёлтых облаков
В зеленоватой выси надо мною.

А полдень вновь рождает миражи…
Виденьем мухоморного* дурмана
На сопке туча сизая лежит
В сиреневых объятиях тумана.

То, словно апокалипсис — гроза,
Не снившаяся Тютчевым, и Фетам!
То вдруг два солнца** вспыхнут в небесах,
Сражая параллаксовым эффектом.

Не различить — сливается в глазах
С белёсым светом белая берёза,
То вдруг прольётся с неба бирюза
На глыбу бирюзового тороса.

Денёчков жарких здесь наперечёт,
Но иногда побалует погода —
Расплавленное золото течёт
С вершины и до края небосвода!

Воспоминанья душу бередят…
Такого неба больше нет на свете,
Где каждый раз осознаёшь себя
Нежданной гостьей на чужой планете.

Тамара Кошевая

* коренные жители Камчатки жуют сушёные мухоморы как
средство, вызывающее опьянение и галлюцинации.
** кратковременный эффект двух солнц возникает на Камчатке
при отражении солнца под определённым углом на склонах
оледенелых гор.

Утро в розовой кухлянке

В истории народов Камчатки рыбе, как символу благополучия, отведено особое место.Издревле наделяли её человеческими качествами, слагали о ней легенды и песни. Каждый год после долгой зимы аборигены колдовали над реками. Считалось: если достойно встретить первую рыбу, то год будет сытным. Чтобы задобрить долгожданных гостей проводили специальные магические обряды.

Утро в розовой кухлянке
Распахнуло небосвод.
Наши чайки-северянки
Праздник ждут у синих вод!
Нынче праздник отмечаем:
Рыбу в реки зазываем,
Дань традициям, обрядам
Отдадим сполна.
Пусть рыбой наполнятся реки
Прозрачной пусть будет вода!

С древних времен Обряд первой рыбы открывал сезон рунного хода лосося, рассказали Fishnews.ru в Ассоциации коренных малочисленных народов Севера г. Петропавловска-Камчатского. Действие проводилось поздней весной или в начале лета и было тесно связано с законами природы. Ведь именно в это время рыба начинает заходить в реки, что для ительменов (коренных жителей края) является жизненно важным событием.

На реке ставят чиручи или, так называемые, мордушки. Попавшую в чиручи рыбу разделывают: отрезают голову, вынимают икру и остальные внутренности. Затем срезают траву, собирают листья и все это сплетают вместе в длинную косу. При ее плетении соблюдают большую осторожность, чтобы все икринки остались целыми. Когда коса готова, племя ительменов идет на реку и протаскивает ее против течения реки, при этом громко выкрикивая: «Ой, как много рыбы приплыло, много-много рыбы!».

Затем косу с почетом вывешивают на дерево около реки. Древние предпочитали, чтобы при обряде присутствовала беременная женщина, так как считалось, что это усиливает энергетику и связь с добрыми духами. Затем ительмены бросали в огонь подношения (еду) богам, готовили уху из попавшей в ловушки первой рыбы и танцевали. После обряда можно было быть уверенным в том, что в реки и в этом году придет много лосося.

ЕВРАЖКА

Камчатка... Горы...Вечности река...

Камчатка... Горы... Вечности река...
Вершины томно дымкою покрыты...
И лыжный след, ещё не позабытый
Уходит вдаль сквозь белые снега...

Как тихо! Только ветра странный звук...
Играют в снежном поле искры света...
Они зажглись от горного рассвета...
Летящий лыжник слышит сердца стук...

Он мчит счастливо, быстро и умело
Скользит с высот по ровной глади белой...
Кричит самозабвенно: “Я лечу!..”

Давно вулкана кратер рядом стынет...
А вдруг нежданно эта лава хлынет?...
Зажжёт под солнцем дымную свечу?...


© Алена Мартель

Эмэмӄут, Анараӄԓӈавт эк Ваԓэӈ-Синаӈэвт

Ксуњ'ӄзукнэн Эмэмӄут клэлэх'чом Анараӄ'ӈавт.
Эмэмӄут к'алэӄзокнан эњчалнокэ, к'мэӄзокнан мни'вырникэ'.
Эмэмӄут ктэмйуӈэвкнэн к’әӈксхӄзукнэн.
Анараӄ'ӈавт °фнэвэ ксхэзыкнэн ӈэйнанкэ, кхамӈэӄзокнан ӄэ'анкэ.
Асла'кәнхкнэн кофан, кнаскнан ӄэ'анкэ, кә'чку’ин Анараӄ'ӈавт, ксоӈкнан ински'' ӄэ'анкэ сфиски'' Ва'эӈ-Синаӈэвт матва'.
Мэйэӈ кнынкнэн лахтака', фитфи'.
Хач йэӄ Ва'эӈ-Синаӈэвт мни' килви'и’ин, 'мазан кнымт'и’ин, ки'кнэн тмал эзвэтнокэ.
Хоровал Ва'эӈ-Синаӈэвт кәнхкнэн Анараӄ'ӈавт.
– Кәзза ӈу’н?
– Э, ӈу’н, кәмма т'озэн кәзза 'оља, кәмма 'ынэ' тсоӈкэчан.
– Ха'ч мәнны'к кәмман кэстанкэ.
Ха'ч йэӄ мни' ӑӈӄа' к'иннуӄзу’ин.
– Эттун кнын ӄыткинэ’н чизвин? Заӄ хтэкаӄ, хә’њч тлахкэн кәзза кәмман ӄэткэнаӈкэ, кәзза лэм ӄэткэнаӈкэ заӄ лакаӄ кәмма; кәмма’н ӄыткинэ’н мни иви’н ӄтэпанкэ.
Ваэӈ-Синаӈэвтэн кк’о'кнэ’н ӄыткинэ’н, к'ињ'лу’ин:
– Эттун к’э, лылых'э, к’о'вин ткэ? Ӄлазчик мәзванкэ.
– Ӄа’м к’э к’о'кэӄ. Кәмма әњчасыт лэм тк’о'кичэн, ӄэ'анкэ тсфизкичэн.

Жил-был Эмэмкут с сестрой Анаркльнавт.
Эмэмкут ходил на охоту, добывал всякого зверя.
Однажды Эмэмкут притворился, будто он заболел.
Анаркльнавт сама отправилась в сопки, миновала их, пошла к морю.
Нашла высокий утес, спустилась к морю, там спряталась и увидела, что плывет по морю Вален-Синаневт в кожаной лодке.
Хорошо нагружена (лодка) лахтаками и акибами.
Стала Ваљэн-Синаневт зверей потрошить, добычу убирать,
потом пошла по берегу морской травы набрать.
Вдруг Ваљэн-Синаневт увидела Анаракльнавт.
– Это ты тут?
– Да, я! Думала, ты парень, потому и спряталась.
– Ладно, пойдем ко мне домой!
Дома Вален-Синаневт начала угощать Анаракльнавт всем, что у нее было. Сказала Вален-Синаневт:
– У тебя, наверное, братья есть? Не бойся, я не выдам тебя моим братьям, а ты тоже не выдавай меня твоему брату. Все мои братья пошли охотиться на горных баранов.
Пришли братья Вален-Синаневт, спросили:
– Сестра, сюда никто не приходил? Расскажи нам!
– Никто не приходил. Я тоже только сейчас пришла с моря.
На другой день братья Вален-Синаневт опять отправились на охоту за горными баранами.
Анаракльнавт сказала своей подруге:
– Мой брат болен, пойду-ка я домой!
Стала Вален-Синаневт снаряжать свою подругу Анаракльнавт в путь, всего ей дала: мозгов, костного мозга, мяса.
Сказала Вален-Синаневт:
– Твой брат болен, ты голодать будешь, хорошенько запасайся едой!
Анаракльнавт отправилась домой. Пришла домой, а брат очень сильно болен.
Начал Эмэмкут у сестры просить поесть чего-нибудь.
Принесла она ему мяса, он сказал:
– Нет, я другого чего-нибудь хочу!
Тогда Анаракльнавт рассердилась на брата, сказала:
– Эмэмкут, уйду от тебя на совсем! – Ушла Анаракльнавт.
Эмэмкут встал, сестрину кухлянку надел, вороном стал,
полетел.
К Вален-Синаневт прилетел, сел на балаган, стал там прыгать. Вален-Синаневт пришла с моря, увидела, что ворон на балагане сидит, стала в него камнями швырять.
– Ты не воруй, ворон!
Стало Эмэмкуту стыдно, полетел он в другую сторону.
Снова человеком сделался.
Пришел к Вален-Синаневт, сразу бросился, схватил ее.
Испугалась Вален-Синаневт, узнала его.
Эмэмкут женился на ней, отправился

Стали они жить и радоваться.