Удалось спастись?Следовательно, обречен на гибель, или Правда о зомби.

Местные племена аборигенов всегда считали человека, попавшего в беду, обреченным.

Этнографу И. С. Гурвичу одна старая женщина-чукча рассказывала, как однажды ее мать после шторма гадала о судьбе своего сына, задержавшегося на охоте. Из его сапог она достала старые стельки и по направлению соломинок пыталась узнать, блуждает он или погиб. Затем с помощью магических обрядов она призвала льдину к берегу. И охотники вскоре вернулись.

Гурвич заметил, что беседы об утонувших, трагически погибших не доставляли его собеседникам удовольствия, некоторые говорили, что все забыли, не знают.

Как-то разговорились о науканских охотниках, унесенных на льдине, но разысканных и спасенных летчиками. Это было а апреле 1936 года. Спасение 16 охотников произвело сильное впечатление на местное население . Однако не все одобрили поведение спасенных, в особенности двух, упавших в воду, береговые жители других поселков, когда льдина с людьми проплывала неподалеку от них, не оказали помощи бедствующим, так как опасались мести духов.

В связи с этим этнограф поинтересовался, как вообще поступали те, кого увлекали плавающие льды. Мороз бедствующему не страшен: меховая чукотская одежда позволяет спать на снегу. Не всегда ему угрожали голод и жажда. На большой льдине можно охотиться, а снеговую воду можно пить. Если лед близко подходил к берегу, бедствующие могли спастись. Что ждало их тогда?

Оказалось, что если пребывание на льду было длительным, охотнику не следовало возвращаться в родное стойбище. Он становился терраком-изгнанником и был обречен на гибель. Живой мертвец!

Можно ли описать смятение души, ужас человека, обреченного на одиночество, не имеющего права общаться с людьми, видеть близких? Какая жертва океану!

О погибших во льдах, «взятых духами», старались не говорить. Тяжело вспоминать. Лишь однажды старый Вукэт как-то рассказал о судьбе изгнанников:

«В тот год только колхоз организовали (более точную дату он указать не смог), в яранге школу открыли, а охотились по-старому. Зима была трудная, к весне запасы мяса подошли к концу. На припае стали охотиться. Вот тогда бед много было. Ветром лед с охотниками и в Наукане и в Яндогае от берега унесло. У нас такого не было, тихо, только зверя мало. Как-то подхожу утром к яме с моржовым мясом — вижу: тень метнулась. Человек убегает. Если бы наш был или оленный, то в ярангу бы пошел. Наверное, тонул или льдом унесло. Отвернулся. Боялись их у нас: человек или черт уже. Тепарь думаю — человек».

Широкое распространение получил рассказ о судьбе известного в 50-е годы зверобоя Нутенкэу. Он был очень популярен на побережье . Славился удачей. Потом запил, его стали мучить кошмары. Родным говорил, что скоро погибнет. Как-то ушел на промысел и не вернулся. Долго безуспешно искали. Впоследствии разнесся слух, что его видели около одного из дальних поселков.

— Наверное, случилось с ним какое-то несчастье, считал, что обречен духами, нельзя ему подходить к человеку, — комментировали это событие аборигены. Очевидно, что в некоторых стойбищах на побережье еще соблюдались архаические обычаи и правила.

Итак, древний обычай, связанный с верой в злых духов, не позволял потерпевшим бедствие на море возвращаться в родные селения. Обычай запрещал им искать пристанища и у соседей, а последним оказывать помощь пострадавшим. Злые духи требовали жертв и получали их. Нечто подобное происходило и у коряков: тонущих не спасали.

Так же поступали и древние ительмены (камчадалы). Среди материалов на Камчатке обнаружилась выписка из труда известного естествоиспытателя, участника Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга Георга Стеллера. Он, так же как и С. П. Крашенинников, интересовался бытом и жизнью камчадалов, их обычаями и нравами.

"Если в прежние времена, — писал в своем отчете о пребывании на Камчатке Г. Стеллер, — кто-либо случайно падал в воду, то ительмены считали большим грехом, если этому человеку удавалось как-то спастись. Они такого мнения: если человеку уже предопределено утонуть, то он поступил не правильно, не утонув. Этого человека с тех пор уже никто не впускал в свое жилище, никто больше с ним не разговаривал, ему не подавали решительно никакой пищи, не отдавали ему женщин в жены. Такого человека ительмены считали на самом деле уже умершим, и ему оставалось искать счастья на чужбине либо умереть дома с голоду».

В другом месте своего сочинения Стеллер добавил следующее:

«Если кто-нибудь на глазах других падал в воду, присутствующие не давали ему спастись, а насильно топили его, помогая ему умереть».

Но самое страшное, что и сами спасшиеся считали себя, живыми мертвецами, этакими чукотскими зомби. В их психике происходили необратимые изменения, и они переставали быть людьми, поэтому и вели себя соответствующим образом, ужасая своими действиями и поступками оседлых жителей.

i-net.