Беренгия.Иерей Владислав Ревенок

Окрики каюров, нетерпеливый лай. Собаки поскуливают, натягивая постромки, они уже сроднились с каюром и нартами, да и друг с другом. Сотни километров безбрежных, заснеженных тундр, под ослепительным солнцем, когда снег начинает искриться и переливаться словно янтарные россыпи, то вдруг налетая шквалом серою снежной стеной врывается вьюга: глаза забивает, собак завевает, дыханье от ветра теряется, ноги не в силах напору пурги воспротивиться – тело не держит – сбивает каюра и в снег.
Впервые попавший в метель среди тундры – погибнет. Лишь сильные духом камчатской свободы встречают метели, как милые сердцу – родные. Стихия воодушевляет. В редких поселках – отдых каюрам. Зарывшись в снега спят камчатские лайки, им снятся просторы и бег безустанный. От моря до моря идет Берингия – гонка на собачьих упряжках.

Романтика севера неодолима, прекрасна. Иные думают о камчадалах: «Живут на задворках вселенной олени и люди, в суровых стойбищах среди белого безмолвия, ни радио у них нет, ни телефона». А вы их самих спросите, так ли они в своей тундре несчастны (если конечно не пьют)? На лицах не сходящая, даже сквозь пар в усах заиндевевших, улыбка, добрая и открытая. Душа нараспашку, за пазухой под кухлянкой, не держат камня коряки.
Под Петропавловском в районе Корякского вулкана не так давно появилось корякское стойбище – Кайныран (Медвежье логово). Увы, там не держат оленей. Стадами, особенно летом, по стойбищу ходят туристы. Коряки в кухлянках их без арканов влекут, песней северной дали, ухой на костре, своим рукоделием, катаньем на лодках и лошадях.
При стойбище два озерка. По осени в них входит неспешно микижа и кижуч. Красные как раскаленные угли над тихой водой, прорезают пространство. Рыбу не ловят – жалеют: ей бедной сквозь сети, через океан, через устье, ручьи и преграды пройдя, удалось сохраниться и выжить, чтобы погибнуть такой беззащитной и без того жизнь, отдавая грядущим потомкам?
Рыбу привозят, готовят уху и распускают на юколу, развесив под летник. Летник, по-русски сказать – шалаш на бревенчатых сваях, покрытый соломой. Зимой его снег не засыплет, а летом медведю, туда не забраться.
Забраться на летник школьникам, детям, весьма интересно. Впрочем, и мы взрослые, когда там были, по узкому брёвнышку влезли на летник. Забава конечно, но если вдуматься, для многих Корякское стойбище чуть не единственная возможность ознакомиться с бытом и образом жизни коренных народов. По мере механизации жизни, многое исконное уходит, увы, безвозвратно.
Первые миссионеры приходившие на Камчатку вплотную соприкасались с жизнью коренных племен и народов, причем не только с их бытом и нравами, культурой, но и с обратной стороной крайземелья – нищетою, безграмотностью, пороками, религиозными культами.
Проповедуя Христа, священникам приходилось учить народ элементарной гигиене, грамоте, ремеслам, лечить от болезней и еще приходилось охранять этот доверчивый добрый народ от своих же русских разбойников – скупавших пушнину в обмен на «зеленого змия».
Никогда позиция миссионеров не была категоричной. Не запретом и повелением действовал святитель Иннокентий, но любовью и уговорами. Как отец обращая сердца детей ко Отцу, Отцу, прежде всего – Небесному. Предметы поклонения не придавались сожжению и разорению, наоборот, как ни странно священник ратовал за сохранение внешних атрибутов культа, как элементы этнографии и самобытной культуры.
Стойбище Кайныран, что в переводе на русский означает «Медвежье логово» не исключение.
Там кутх стоит и пеликены, медвежий череп и старые маски под задымленным сводом яранги. Там бережно хранят и вместе с дымом очага стараются донести до человека городской культуры, аромат жизни вне цивилизации, средь тундры, белых оленей, медведей и нерп наивно пятнистых.

К приезду священника ставили большую ярангу, встречали всем стойбищем, вместе молились, крестили детей и потом, когда священник отправлялся дальше, яранга так и оставалась стоять, в знак присутствия в тундре настоящего Бога. И долго еще на снегу у яранги можно было видеть заледеневшие вмятины – места коленопреклоненных молитв (ительменов, коряков).